Из глубины веков и до наших дней сохранились легенды и сказания о женщинах – воительницах скифских и сарматских степей. Находки археологов подтверждают эти легенды. В женских захоронениях скифов часто находят оружие, что говорит о том, что женщины зачастую так же были воинами, как и мужчины..

В истории также остались имена древних цариц-воительниц. Такова, например царица Томирис, победившая персов, а также царица Зарина.
Легенды говорят, что царица Зарина отлично владела мечом, участвовала во многих битвах и у неё был личный отряд из 40-ка лучших воительниц того времени, которых обучали с 12-ти лет военному делу. Древние сказания помнят историю того, как она осталась верна своему народу и не вышла замуж за мидийского принца ради свободы и независимости своей земли.

Но при этом ряд источников говорит о том, что она вышла замуж за Мермера - парфянского принца. Но такой брак бы снова сделал её народ вассалами, только Парфии. Другие легенды говорят, что её мужем был скифско-ассирийский принц Мадий. Где–то упоминается скифский царь Кидрей.

Поэтому настоящая история затерялась в веках и претерпела множество искажений.
Так же у степных народов Средней Азии очень популярно сказание о сорока девушках-воительницах, которые

странным образом вознеслись на небеса, но так и не сдались завоевателю. Эту историю относят к разным эпохам, и теми завоевателями в ней оказываются разные цари и ханы. Но суть легенды именно о сорока девушках-воинах остаётся.

Так что же было истоком этой легенды?

Ответы на эти вопросы пришли через осознанное сновидение. Верить этой информации или нет, пусть каждый решает сам, но, возможно, кто-то увидит в ней потерянную древнюю историю скифского племени саков и раскрывшуюся тайну сорока воительниц, так и не сдавшихся захватчикам.

…Древняя степь обожгла дыханьем ветра. Табун быстроногих лошадей умчался в закат, оставляя пыльный занавес. Огненное солнце окрасило бескрайние просторы степи в золото и багрянец.
…Но вот оно начало странно пульсировать, и где-то далеко раздался бубен шамана. Солнце быстро укатилось за степь, и вот уже отчётливо видно пламя костра, пляшущего в степи под звуки бубна. Вдруг этот бубен оказался у меня в руках, и заворожённая огненным танцем костра я сама выбиваю ритм древней степи. Шаманские одежды и их разноцветные ленты развеваются на ветру. И вот в огненных вихрях костра проявилось её лицо…

Это была Умай. И вон она начала неистовый танец и снова превратилась в пламя. Табити – пронеслось в голове ещё её одно имя, имя богини огня древней степи, приходившей к людям много раз, в том числе и с именем Умай.

Огненные всполохи сложились в её лицо, и оно улыбнулось и пронзило насквозь своим взглядом.

«Здравствуй, сестра», - пронеслось в сознании без слов. Хотя в треске костра зазвучали слова древнего наречья.
«Рада снова встретить тебя на дорогах Междумирья.
Сегодня тебе нужно будет вспомнить… Вспомнить давнюю историю, которая обросла легендами. Но настало время, чтобы узналось то, что произошло в степи. Ты вспомнишь всё … Смотри в этот огонь»...

…Огненные всполохи продолжили свой неистовый танец. Где-то из глубин его вдруг понеслась забытая песня. «Ой, Заря, Зарина, Зариинаа… Свитозаринаа… Табити агнинна дад дохтар бах мини…» - забытая речь продолжала нестись над степью, прославляя огненную Табити и Зарю огненную небесную, именем которой мать называла меня. Её лицо склонилось над моим маленьким укутанным тельцем, в котором я оказалась.

Но огненные всполохи вдруг снова смешали картину. Вдруг они оказались на крыше шатра. Огненные стрелы, несущие смерть, поджигают шатры. Я бегу к матери, но сильная рука отца хватает меня и отбрасывает от летящей стрелы. Где-то там, в дыму шатра, показалась мама, но стрела сразила её, и она упала. Страшная тяжесть и тоска сковала меня через немой крик, перекрыв крики снующих вокруг людей. И только пламя огня вдруг сложилось в мамин лик. «Табити видит всё», - пронеслось в сознании без слов, она встретит маму в своей обители и даёт об этом знак.

Враги сожгли поселение, но отец и его люди отбили их. Вот уже дымятся поминальные костры на курганах. И дух матери ушёл в земли Ирия.
Но видения в огненных всполохах продолжают мелькать. Вот отец учит моё непослушное тело держаться в седле. Вот я уже могу обжимать крепко бока Аспара. Его рыжая грива очень пушистая. Вот уже мои стрелы стали всегда попадать в цель, и рука стала сильной, чтобы меч мог стать её продолжением.

Мать долго приходила во снах, но теперь я точно знаю, что она не придёт, ведь Табити сказала, что она родилась в далёких землях, и у неё будет иная жизнь. Я должна забыть её здесь, чтобы не мешать ей там… Так говорит Табити, и так говорит отец.
Табити ведь тоже стала приходить во снах, но только после того, как я смогла узнать её. Ведь та демоница, что снилась в раннем детстве, манила в сказочный мир и, улыбаясь, говорила маминым голосом. Но я не поверила ей. И тогда она распалась в прах, но стала преследовать уже наяву, окликая маминым голосом.

Но я не верила ей, не чувствовала тепла. Но тот голос долго не оставлял в покое, продолжая рассказывать то, что будет завтра, и какая я красивая и умная, и что я самая лучшая. Я не слышала этих слов от мамы, когда она была жива, и мне становилось не по себе от этого голоса. И тогда я вслух прогнала её, кто б она ни была, потому что не хотела её похвал и помощи в том, что не нужно. И тогда пришла тишина.

И только в той тишине я сама обратилась к Табити, чтоб дала мне силы вспомнить то, для чего я здесь. И она пришла в огненных всполохах костра. И я узнала её по огню в своей груди. И здесь не было фальши уже.

Так тянулись дни те. Хотя у нас часто бывает в гостях друг отца со своим сыном. И этот сын постоянно хочет сразиться со мной. Наверное, наши игры с ним бесконечны, эти скачки и упражнения на мечах… Его зовут Кидрей.

Вот снова полетели всполохи огня, и я вижу, как его и мой отцы сидят в шатре и пьют из длинных кривых рогов, сняв мягкие островерхие шапки. Эти кубки, отороченные золотом с резными грифонами – предвестники свадьбы.

Незнакомая жизнь ждёт меня впереди. Но я часто видела во снах странное место. Там какой-то алтарь, а под ним пустота. И Табити всегда говорит, чтоб я знала о нём, и что важно будет туда прийти. Из той пустоты в мир наш вылетают тяжёлые духи. И они обретают плоть, входя в тела младенцев, когда те ещё не родились. Потом эти рождённые несут в мир зло,

становясь жестокими воинами. Это они убили мою мать, это их набеги из дикой степи, которая становится пустыней где-то там, откуда встаёт Солнце, опустошают наши земли, это они угоняют скот и уводят в рабство тех, кто не смог погибнуть в бою или убить себя. Но и не только так они приходят в мир, но подселяются к тем, кто натворил много зла, и делают их ещё злее.

Но таких мест много есть в степи, откуда приходят эти духи. Но самое опасное из них сейчас - это то, что показывает во снах Табити. Там во снах я всё помню, но здесь отвлекает всё. Хотя я уже и здесь помню. Я спрашивала отца, но он не знает, что это за место.

Но вот снова понеслась суета, и Кидрей – мой жених. Скоро я уеду в его поселение, и жизнь станет другой. И уже накалывают на моём теле под печальные песни степи сплетенья двух оленей и двух грифонов в знак обретения пары.

…Но вдруг снова пролетели всполохи огненные на костре Табити. И пронесли годы той жизни.

…И сейчас я сижу возле её костра, и у меня остались только воспоминания…
Да, быстро пролетела свадьба, и не долгим было наше с Кидреем счастье. Но он поверил мне и моим рассказам тогда. В одном из походов в парфянские земли он нашёл старые персидские карты и привёз их. И тогда Табити мне показала то место, но сказала, что не время туда идти через пески и степи. Что нужно сначала попасть к берегам реки, что течёт средь садов, но уходит в пустынную степь и впадает в солёное море. Мы так и называли эту реку струящейся – Сырдарьёй.

Там должен быть найден ключ, закопанный ранее, которым можно будет закрыть дыру в нижний мир. И ключ тот никому не должен быть отдан, ибо некоторые цари земные давно ищут его, веруя в то, что он даёт власть несметную над землями многими и сделает их повелителями Земли. Табити сказала, что ключ найдётся только тогда, когда нужен будет…

Это место мы тоже узнали на карте персидских купцов, ходивших в далёкие царства Чжун Го, как называли те земли сами

их обитатели. (Китай).

Но нашим планам не суждено было сбыться. Персидский сатрап Виштаспа (Гистасп), правивший в Бактрии, решил покорить степь. И пошёл войной на нас. Мы бились отчаянно, но коварная стрела пронзила Кидрея.
И тогда ярость вселилась в меня, ведь это было на моих глазах. И я встала на место любимого и повела в бой его воинов. И сказала тогда я Табити: «Если можешь, помоги, у меня больше нет иного выбора. Я не могу попасть туда, куда ты мне говорила. Если будет нужно судьбе, то значит буду там, если нет, то значит тому и быть, но сейчас у меня нет другого пути».

Я скакала к шатру врага. И град стрел свистел со всех сторон, но они пролетали мимо. Впереди вдруг всплыл образ Табити в огненном зареве, которое превратилось в огонь моих стрел, пущенных в красный шатёр. Огонь начал плясать с неистовой силой, и из сизых клубов дыма вывалился повелитель врагов. Он не ожидал, что стрелы с огнём долетят до него, он думал

просто наблюдать битву. И уже праздновал победу, когда гонец донёс ему весть о гибели Кидрея. Следующая стрела, пущенная из моего лука, пронзила его насквозь. Кидрей отомщён! Справедливость пришла, и Табити мне помогла. Эта стрела окончила бойню, и персидско-бактрийские воины обратились в бегство.

Когда дым побоища развеялся, наше войско приняло меня вместо Кидрея. И не было ничего горше этого. Но такова была воля небес. И мне ещё не суждено было покидать этот мир.

В том бою отличился союзник Кидрея - парфянский принц Мермер. Это он поднял по моему кличу основное войско в атаку и выполнил мой приказ вместо погибшего Кидрея.
Но теперь он решил стать правителем саков, как называли нас с лёгкой руки персов у него в стране. И вознамерился жениться на мне.

Такого предательства я не ожидала от него. Ведь на поминальном кургане Кидрея я произнесла слова, что всегда останусь верна и ему, и народу, который попадёт в зависимость, если страной станет править чужой князь.

Но Мермер был хитёр и уже оповестил многих о том, что стал мне женихом. И я не могла ни отказать, ни принять его. Ведь половина войска саков это были его люди. Поэтому мне пришлось сказать, что я не выйду замуж, пока не будет отстроен город на реке Сырдарья, который мы с Кидреем хотели заложить. Ведь именно там должен был найтись ключ, о котором говорила Табити.

И снова огненные всполохи заиграли перед глазами. Воспоминания, воспоминания… Вот и прекрасный город Роксанака всплыл в них.
И где-то здесь уже построен храм, где в каменном ларце я положила зелёный кристалл. Он действительно нашелся в пещерных пустотах с виду неприметного холма.

Мермер требует выполнения обещания выйти за него замуж, хоть я и не обещала ему этого напрямую, а обещала только вернуться к этому разговору после нахождения ключа.

На счастье, как бы странным это ни показалось, внезапно на западные границы Парфии напала Мидия. И отец Мермера – царь Парфии, её сатрап при персидской империи, приказывает сыну выступить против мидян. Моя страна вступила в военный союз с Парфией ещё во времена Кидрея, ибо такова была тогда политическая ситуация. Поэтому мы должны были вместе с парфянами выступить против мидян.

Мидия тоже числится сатрапией Персии. Но все эти сатрапии живут своей жизнью и борются за влияние перед персидскими царями, которым видимо пока ничего не нужно кроме исправно выплаченной дани. То в одной, то в другой из них очень часто вспыхивают восстания и бунты против персов, но вражда между собой всё же всегда сильнее, чем и пользуются персы, частенько натравливая местных царьков друг на друга.

И я помню тот бой, когда сошлись войско мидян и наши объединенные войска парфян и саков (скифов), как нас называли персы.
Огромное войско мидян стянулось в наши степи и заполонило их до горизонта.
И вот из гущи пёстрых всадников выехал один в золочёных доспехах и начал что-то кричать на своём языке. Отдельные фразы были похожи на парфянский, поэтому я уловила смысл. Он вызывал на бой правителя саков, потому что не имеет претензий к ним, но и не хочет, чтобы против него воевала союзническая армия саков. Говорит, что после поединка желает остаться один на один с парфянами. Но якобы знает, что Мермер парфянин возглавил саков и стал их царём, как над саками, так и над парфянами, поэтому принимает бой с ним, чтоб не допустить кровопролития.

Мермер схватился за поводья, чтоб выехать навстречу ему. Но я преградила мечом ему путь. И сказала, что он не есть царь скифов и не муж мне, а за роспуск слухов о своей женитьбе буду разбираться позже, если останусь жива.

Надвинув шлем, я поехала навстречу Стриангею, а это был он, сын царя Мидии.
Мы сошлись с ним, я не видела его лица, но мечи наши скрестились. Удары были равными, но тут я почувствовала жгучую боль в ноге и невольно натянула стремя. Какой-то предатель с нашей стороны выпустил стрелу, и она прошила мне ногу. Конь отпрянул, повинуясь невольному натяжению, и дистанция разорвалась.

Стриангей воспользовался ситуацией и использовал копьё, поразив им моего коня. Всё пронеслось, как в вихре, и я оказалась на земле. Пытаясь подняться, я снова ощутила жгучую боль в ноге, но всё же устояла и встретила удар меча Стриангея, который тоже вдруг спешился. Оказалось, с меня слетел шлем, и он воскликнул, что я женщина. Я продолжила бой. Но он не стал сопротивляться. Уставившись мне в глаза, он сказал, что поединок окончен, и он не хочет дальнейшей войны.
«Я не ожидал, что против меня выйдет сама Зарина, не ожидал, что её муж Мермер настолько трус!» - прокричал он.

- Мермер мне не муж, и не был им, - ответила я.
- Тогда тем более я не хочу драки с тобой и войны, - проговорил Стриангей.
- Я предлагаю тебе стать моей женой и объединиться с Мидией, у Мидии нет претензий к сакам и их стране, - громко сказал Стриангей, чтобы его слышало войско.

Он помог мне взобраться с раненной ногой на своего коня и сопроводил пешком до моего шатра. В шатре я увидела перекошенное лицо Мермера. И тогда я поняла всё. Это он подговорил кого-то из своих воинов ранить меня, чтобы ослабить в битве.
Он очень хотел стать царём саков, став моим мужем или без меня. Он и так практически был главным военачальником войска саков, втёршись в доверие к Кидрею, и теперь, если я не соглашалась стать его женой, то он решился убрать меня таким подлым образом. Но сказать ему это сейчас я не могла, ведь за ним была вся армия.

Стриангей поступил благородно, но я не знала его намерений, хоть он и уверял меня, что не враг сакам был изначально,

даже в силу того, что его страна лежит далеко от этих степей. И он был сюда послан отцом, чтобы разобраться с Мермером за его старые набеги и грабежи мидийских земель, после которых он скрылся в степях сакских.

Я просто подписала мирный договор с Мидией в этом шатре. Искусный лекарь Стриангея вынул стрелу из моей раны, разломив её пополам, и это была парфянская стрела. Я, было, хотела передать её Мермеру, но он как сквозь землю провалился.

Тогда я подписала союзнический договор с Мидией и военный союз со Стриангеем.
Но я прекрасно понимала, что доверять никому нельзя, но сейчас это был единственный выход, ведь Мермер мог в любой момент поднять восстание и направить парфян против саков. А Стриангей пообещал защитить и меня, и саков от предательства Парфии.

Мидяне подписали союзнический договор с саками, но они не подписывали мира с парфянами, и Стриангей не отказался от боя с Мермером, о чём и уведомил меня.

Всю ночь саки и мидяне праздновали примирение, и вино лилось рекой. Наутро Стриангей отошёл со своими воинами в степь, чтоб не компрометировать меня.

И только утром следующего дня я поняла, что парфяне напали на лагерь Стриангея, когда воины спали, и многие были убиты, и сам Стриангей был ранен и пленён. Мермер нарушил правила войны и коварством застал их врасплох.

…Да, тогда ещё были у войн правила, и правило всё же благородство, даже здесь в диких степях…
На рассвете перед моим шатром показались парфянские воины во главе с Мермером. Они тащили пленного и раненного Стриангея, который не мог идти сам.
Я в это время была в кругу девушек, которых давно обучала владению мечом и стрелами на женский манер, исходя из женского строения тела. Так же часто им рассказывала истории о небе и звёздах, которые мне снились с детства и о которых слышала от Табити. Я должна была передать эти знания здесь тем, кто мог их воспринять.

Постепенно девушки стали воительницами и стали охранять меня. Это было их желание, но я всегда старалась быть на равных и в бой шла первой. Их считали моим самым близким гарнизоном и войском.

Мермер ворвался к нам в шатёр, громогласно заявив, что он победил врага, и теперь может на мне жениться.
Я выхватила меч и разрубила верёвку, на которой приволокли пленника. Это послужило сигналом, и девушки-воительницы схватили Мермера.

И помню, как в рассветных розовых лучах я протянула обломки парфянской стрелы Мермеру. «Это ты предатель, - сказала я, - ты хотел меня убить, это ты враг. Ты хотел завладеть землёй моего народа. Но я никогда ни за кого не выйду замуж, и останусь верная Кидрею и своему народу, родной степи скифской, этому рассвету и закату над её бескрайними просторами. И пока буду жива, никто не посмеет владеть ими, кроме детей степи, рождённых ей в огненном духе великой Табити».

Я бросила эти обломки стрелы к его ногам и, выхватив меч, вонзила его ему в грудь аж по самую рукоять.
Ворвавшиеся парфянские воины встретили ожесточённое сопротивление от нас с подругами, и все были перебиты. Так мои ученицы стали войском, женским войском саков.

Стриангей был освобождён, и по всему сакскому стану была объявлена тревога вторжения парфян. На защиту поднялись и мидяне, остававшиеся в лагере. Я вышла из шатра и объявила, что Стриангей жив и свободен, что саки никогда не нарушали и не нарушат договорённостей, и сейчас пришло время доказать дружбу и помочь мидянам, которые не шли с войной к сакам изначально.

Много парфян, поднявших оружие против саков, было перебито тогда, остальные бежали в сторону Парфии.
Стриагей же ещё долго лечился и восстанавливал силы в стране саков. Он был привезён в Роксанаку и там был поражён мастерством камнерезов и зодчих. Он не ожидал увидеть прекрасный город подобный Экбатане – столице его родной

Мидии, отстроенной ещё великим Киаксаром.

Он все ещё питал надежды жениться на мне, но как только он пошёл на поправку, я пришла к нему в выделенные ему на время покои.
Он был уже здоров, но не собирался покидать Роксанаку. Поэтому первый мой вопрос был о том, когда он собирается отбыть на родину.

- Я всё лелею надежду, что наши страны будут единой страной, а ты станешь моей возлюбленной женой, возразил Стриангей.
- Ещё там, в битве с людьми Мермера, я сказала всем, в том числе и тебе, что никогда не выйду замуж ни за кого, и останусь верна Кидрею и своему народу.
- Но Кидрей мёртв.
- Он ушёл по дороге в Ирий, а мертво было только тело его. И это не дает мне права предать его, и сделать свой народ вассальным.
- Саки получат все равные с мидянами права.
- Зачем? Они и так их имеют по праву рождения на своей родной земле.
- Ты станешь прекрасной царицей Мидии и страны Саков.

- Да, женой сатрапа. Страна саков свободна, а не сатрапия персов! И никогда она не будет сатрапией, мы лучше погибнем в степях. Тем более, ты же женат, и тебя дома ждёт жена. Я знаю, что в традициях твоих предков иметь несколько женщин. Но женщины саков никогда не будут вторыми и третьими жёнами, они всегда были и будут единственными у своих мужей!
- Ты думаешь, древний камень тебе поможет?
- Тот камень, на месте нахождения которого мы построили Роксанаку не для этого существует, но он остановит демонов тьмы, которые пополняют войска завоевателей. Ты свободен. Я держу слово, ты оставил мне жизнь тогда, в той схватке, теперь я оставляю тебе и жизнь, и свободу. Я ничего тебе не должна. Наши мирные соглашения остаются в силе, и саки не являются врагами Мидии, если сама Мидия не изменит решения.

…Так Стриангею пришлось ни с чем уехать из моей земли. Мидяне покинули земли саков.

Но голос Табити снова начал преследовать мои мысли. Я живу потому, что ещё не всё сделала здесь.

Самыми близкими оставались ученицы - воительницы, теперь их было уже сорок, и наш отряд стал непобедимым против полчищ дикарей, которые часто стали появляться на границах царства саков.

Однажды нам удалось отбить армию парфян, которую направил племянник Мермера, пришедший к власти в Парфии и поклявшийся старому парфянскому царю отомстить мне за его сына. Казалось, сама Табити помогала нам в том бою. Но с тех пор пополз слух по степям и царствам о женском войске, которое нельзя победить.

После того побоища я решила искать источник зла. Ведь я уже начала видеть как некие тёмные духи вселяются в воинов врага, и те становятся демонами во плоти.
Как указала Табити, мы отправились по Сырдарье к большому северному морю. Где-то там, на его самых северных берегах, уходивших в пустынную солёную степь зияла та дыра.

Но, отправившись в поход, я узнала о вторжении персов на территорию страны саков. Сам царь Дарий без сатрапов пожаловал в наши земли. Он решил покорить мир. Я успела застать его несметные полчища у Роксанаки. Но силы саков не были равны. Он начал разрушать город, ища там сокровище. Тогда через лазутчиков мне удалось выманить его на себя и свой отряд, чтобы он не крушил и не убивал людей. Он искал именно камень, так как один звездочёт, его придворный маг, нагадал ему, что камень всевластия лежит в стране саков, за Согдом. Вот почему он сам лично ушёл в этот поход, а не стал натравливать своих сатрапов.

Мне со своим отрядом пришлось заманивать армию Дария и мчаться к северному морю, преодолевая пустыню, а не по зелёным берегам Сырдарьи.

Именно так удалось ослабить и уменьшить полчища Дария, отправившиеся от стен Роксанаки на север за моим отрядом из сорока девиц. Я не стала поднимать сакское войско, оно должно было помочь уже подросшему племяннику Кидрея

сохранять страну саков. А Дарий должен завязнуть в пустынях, гонимый страстью власти.

Там, на северных берегах солёного моря есть древняя крепость, построенная во времена исхода наших далёких предков через Уральские горы на юг из страны снегов, коей она стала . Да, снега сковали древнюю родину моего народа, и побрели тогда рода в земли юга и разделяться стали. Так мы пришли в степи, которые заселили между двух полноводных рек, несущих свои воды в солёное море (Арал).

Но дикие орды с востока вытеснили нас в полупустынные степи на запад от этих рек. И только совсем недавно мне удалось вернуться на берега Сырдарьи и отстроить Роксанаку. Как быстро бежит время…
И теперь всё скоро кончится…

Дарий не должен получить камень-ключ от врат в преисподнюю. А преисподняя должна быть закрыта.
Изматывающий поход подходил к концу, и мы достигли развалин старой крепости и укрылись в ней.
Там в самой глубине мне удалось найти древний алтарный камень.

Он прикрывал ту пустоту, которую я видела во снах. Пустота уходила вглубь земли. Именно оттуда вырывались на поверхность тёмные духи, хотя обычным взглядом их не было видно. Они подселялись в тела гневных воинов, которые сами стали тяжёлыми от творимых ими преступлений.

Они не могли вселиться ни в одну из нас, ибо мы были чисты, и являлись только мечом возмездия Сущего, огненным вихрем Табити, её оружием в этом мире. Именно этим истинам воинского существования учила Табити и передавала эти знания через меня девушкам. А позже я сама их ощущала в огненных потоках бытия и переводила в слова для них.

Часть знаний нам удалось записать, и мы оставили их, вмуровав в стену крепости Роксанаки, там, где когда-то хранился кристалл, привезённый из самой северной страны снегов. Он был кристаллом древнейших народов Земли, пришедших со звёзд. Но потом оказался в земле саков.

… Я ждала Дария, и вот его отряды уже замаячили на горизонте. Они поняли, что мы в старой крепости, и начали атаковать

градом стрел, окружив крепость в кольцо. Мы отвечали им тем же, ожидая, что сам Дарий выйдет сражаться. Но он трусливо отсиживался в шатре. Наши огненные стрелы побили много его воинов, и подпалили шатёр.

Но на стены даже древней полуразрушенной крепости не смог забраться ни один воин Дария. Они все сметались шквалом стрел или разрубались мечами в ближнем бою. Так продолжалось множество дней, пока у нас не кончились стрелы. И тогда я поняла, что время настало, и у нас всё равно не хватит сил перебить всю армию Дария. А сам он так и не выходил из своего убежища, содрогаясь от страха перед горсткой женщин степи.

У нас не осталось стрел, и только мечи продолжали делать своё дело. Каждый раз, отражая новые и новые атаки, продолжавшиеся с рассвета до заката.

И вот я решила подпустить их очень близко, а сама взяла кристалл и пошла к древним вратам. Мне удалось сдвинуть

тяжеленный камень и прыгнуть в ту пустоту. Впереди шёл мрачный туннель, зелёный свет кристалла осветил путь. И чёрные тени бесплотных духов заметались по стенам своего убежища.

Туннель привёл меня в огромный зал, выложенный гигантскими монолитами.
В центре его находилась большая круглая плита с небольшим углублением. Но какая-то упругая сила встала преградой на моём пути.
Да, это строилось ещё тогда, когда северная страна наших предков была свободна ото льда и снега. Здесь были древние врата перехода в иные миры. Но после великой катастрофы они полузахлопнулись, оставив лишь щель в нижний мир тяжких духов.

Настало время их уничтожить, чтоб такие, как Дарий, ведомый жаждой власти, не попытался открыть их.
Он царь, но всё же он обычный человек и не знает, что может натворить. И, возможно, его ведут те силы, которые знают. И ведут специально, чтоб он им открыл дорогу в иные миры и выпустил нежить в мир этот так, чтоб не осталось в нём более

живых духов. Ведь возле него в его свите есть жрец – звездочёт, посланник тьмы. Он направил его сюда по приказам своих хозяев неземных, которые в незапамятные времена оккупировали эту планету.

Им поклонялись в Шумере и Вавилоне, забыв настоящих учителей. От них остались лишь имена, которые присвоили самозванцы. И теперь этот халдейский жрец обещает несметную власть Дарию, если он добудет древний кристалл, который на самом деле нужен жрецу для его мрачных ритуалов вызывания демонов.

И вдруг передо мной вновь всплыл огненный лик Табити, и я поняла, что настал тот миг, кода решится всё. Кристалл помог преодолеть упругое пространство. И камень изумрудный вошёл в свой паз. Щелчок … И вспышка света. Ярчайший свет взорвал пространство и жгучей болью оборвал сознанье.

Но вот вдруг снова поплыло виденье. Только теперь я вижу степь и море в ней и огненный рассвет с огнём перемешался странным. Пылает столб огня из крепости, и в нём видны миры иные, и пирамида древняя сияет в огненных лучах.
То гора Меру отразилась в пространствах иномирья.

Огонь пылает и дотла сжигает воинов Дария, их даже не касаясь. И сорок девушек – сестёр духовных остались все без тел. Впрочем, и я осталась тоже. Мы сделали здесь всё, что было заповедано огнём вселенной, и Табити встретила нас здесь.

Но там внизу шатёр пылает, в охваченных огнём одеждах бегут остатки войска Дария в пустыню. Сам Дарий в ужасе срывает загоревшийся кафтан и бьёт им по земле, огонь сбивая. А звездочёт его, заламывая руки, попытался к крепости назад пойти, но тут же в факел превратился. Здесь газ подземный поддерживает пламя. И будет долго ещё полыхать оно.

И Дарий тот ни с чем едва уносит ноги, и больше никогда он не придёт к степям тем древним.
И тут во всполохах огня, я снова вижу лик Табити.

«Да, верно, но он всё же сможет выбраться из этих мест, но в Персию свою прибудет дряхлым стариком. Болезнь,

неведомая людям тем, источит быстро тела тех, кто видел пламя в той степи. И Дарий тоже не был исключеньем. История полна таких страниц забытых, но вот приходят времена, и нужно их открыть.

…И в эти дни цари земные стараются искать врата в миры иные ради своей земной лишь власти, или надежд на жизнь бессмертную телес, и в эти дни они одни лишь знают причины войн, но гонят толпы на убой, а те не ведают причин искомых…» - пронеслись в сознании слова Табити. И всё исчезло, как и не бывало. Одна лишь степь, под солнцем изнывая, хранит истории забытый след…

Записала Валерия Кольцова
16.12.24