Давно бродят по миру старые легенды о славных рыцарях круглого стола и короле Артуре. Легенды о Граале, магическом мече Эскалибуре и о волшебнике Мерлине… Легенды о любви… Легенды о прекрасной Даме и влюблённом Ланселоте. Легенды эти выросли в романы, поэмы, и баллады.

Но что в них правда есть, и что есть вымысел? Кем был король Артур, и кем была Гвиневра, была ль она ему верна, и что на самом деле стоит за треугольником любовным, который так уж любили обсуждать все романисты и поэты?

А может быть всё это наговор, подхваченный толпой завистников иль тех, кто просто любит сочинять чужих судеб сплетенье, да так, чтобы сюжет покруче завернуть?

Всё может быть… И вряд ли мы теперь узнаем, как было всё на самом деле, когда разборками земными сокрыли то, зачем пришёл тогда Артур в наш мир, и спутница его Гвиневра…

Но помнит мир ведь обо всём, пространство помнит. Ничто не происходит в мире без отпечатка о себе. Хранится всё в тончайших вибрациях планеты, но только вот узнать оттуда истину возможно лишь без доказательств материальных. А многие и вовсе сочтут такое бредом и сказками опять, ведь их поведал древний волхв Мерлин.

Ведь всё, о чём сегодня будет речь, пришло через сновиденье. Поэтому не стоит утруждать себя прочтением этой истории всем скептикам и тем, кто всюду ищет доказательства материальных артефактов или безмерно верит романам и поэмам. Но для кого-то, возможно, эта история Артура приоткроет тайны о той эпохе - такой от нас далёкой и такой близкой одновременно…

Холмы мохнатые равнину поднимают. Дорога узкая ныряет в тёмный лес. Шатром зелёным сомкнули ветви старые дубы. И струны света до земли протянуты в листве от Солнца.

Но странно радуги мелькают блики, как бы завеса некая вдруг встала на тропе. Пространство туг упругим стало, и раздался какой-то перезвон, будто невидимое что-то коснулось колокольчиков в тиши.
… Но вот всё стихло вдруг, и радужные блики остались позади, упругость воздуха пропала, и резко ожил лес. Защебетали птицы, листва зашелестела в порыве ветра.

За зеленью вдали видна ещё дорога. Вдруг стук копыт пронёсся мимо. И всадник странный, будто из эпохи дальней, промчался на коне. За ним ещё такие скачут. На солнце латы сталью отливают, и шлем украшен длинным султаном из перьев. Плащ тёмный навис на стремена.

Но вот пронеслись они словно ветер, и тихо опять. И тут мне навстречу выходит старик, опираясь на посох кривой. Он словно из сказки какой провалился или из тех же времён, что и всадники те.

В длиннющих одеждах, и капюшон закрывает лицо. Лишь длинная седая борода спускается на грудь.
Вот он поравнялся, и взгляд его глаз вдруг пронзил насквозь, но добрые чувства нахлынули тут и спокойствие странное разлилось.

«Приветствую вновь на тропе Мирозданья. Ведь я представлялся уж как-то тебе. (См. тему «Тролли, гномы, …кадуцей и тайный контракт жрецов (Сказы Мерлина)») Старик Мерлин – так меня называют легенды.
За давней легендой поблекли все тени. И древний Грааль стал не тем, чем он был. Забылось всё то, как мы были в саду Гефсиманском… Бесплодными поиски чаши назвали потомки… Конечно, ведь им не досталось сокровище это. И даже походы за ним на Восток все забыты, в сказаньях ни звука о них…А нам приходилось не раз там бывать… С перерывом в семь столетий…
Но позабыто всё, а помнится лишь ложь про женщину, верней которой не сыскать на свете. Но честь её в веках поругана словцом завистника и блудного повесы.
Но надо пояснять для вас, а то понять, наверное, не так легко.

Поэтому начну с начала, чтоб всё расставить по местам, и лучик света вам пролить и клевету низвергнуть… Хотя, что я теперь могу, ведь даже в дни былые милее были сказки об изменах, любовниках и подлецах, чем о любви и верности чистейших, о совести и чести. А в ваши дни понятия такие почти забыты вовсе, и ими наделяют лишь глупцов.

Но всё же я отправлю в мир хоть тонкий правды луч, и, может быть, настанут времена, когда вся клевета падёт, и миссии святые очистятся от смрада.

Итак, пойдём в глухую чащу в мой старый дом, в котором жил когда-то ….»

И тут старик достал свой посох длинный и стукнул им по камню у дороги. И в тот же миг мы оказались у заросшего плющом строения. Из камня дикого здесь стены сложены, и дверь дубовая с кольцом. Окно увитое плющом и три ступеньки.
Вот отворилась дверь, и мы вошли.
Лампада вспыхнула вдруг тут же в укромном уголке. И тени поползли по старому дубовому столу. Но вот они метнулись, и на стене массивной …вдруг пробежал олень.

Рога его ветвистые как дерево тут замерли, и тело превратилось в человечье. Так это ж тень фигурки на столе… теперь всё стало ясно.
Лампада разгоралась, и вот уже фигурка эта предстала вся из темноты. И человек-олень сидит здесь деревянный в восточной позе, словно индуистский бог. Но тело покрывает шкура, и мощные рога ветвятся вверх вместо волос.
"Это древний Керн, или Кернунн", - снова раздался голос старца, который почему-то даже рта не разжимал. "Кернунна иногда Цернунном называют по римскому наречью, - сказал старик, - но мы сегодня не об нём поговорим. Хотя его заслуга в том, что у Артура всё же получилось исполнить миссию свою. Рогатый бог (См. тему: «Аполлон Гиперборейский о Глубинной Книге, Дельфийском оракуле, северном храме и забытой истории») всегда хранил потомков племени Дананн, потомков той, что прозвали богиней Дану, пришедшей с племенем своим со звёзд, которые у вас Кассиопеею зовутся. (См. тему: «Кто изменил прошлое и будущее?»).

И если бы не он – хранитель Междумирья - что Древом мировым зовут, мы б не нашли остаток Чаши, Граалем прозванной у вас, что улетела на столетья обратно в Храм Ерусалимский.
Ну а в начале древний Керн поведал мне у вод Забвенья, что в Междумирьи протекают, что в этот мир спускается из мира Выси великий Дух, чтоб миссию исполнить важную не только для Земли, но и в мирах иных великой ценностью являясь.

Но для начала я сказать уж должен. Что знающие маги Междумирья не ведают вражды с учением и личностью Христа.
Да-да, ты не ослышалась. Ведь он когда-то не раз уж приходил на Землю. Осирис, Митра, Кришна, Крышень… И это ведь не все его былые имена. И только злой невежда, не знающий о воплощеньях разных одних и тех же духов, считает разными богами, не видя дух святой в обличьи чужестранном… И горло он готов порвать за иллюзорность истин этих.

Так вот, уж были сказы здесь о том, как Иисусу дана была та Чаша ( См. тему: «Тайна святого Грааля» ), вырезанная

из древнего кристалла Чинтамани, что в Гималаях дальних хранился на земле, когда-то тоже посланный со звёзд.
И мы, волхвы Врат в Междумирье, здесь, на островах, ставших британскими потом, чтили своих богов. А если быть точнее – предков звёздных, которые хранят наш мир и в ваши дни. И что могучий Керн, что Странник Вечности Иисус для нас врагами не могли быть. Друидские волхвы ведь знали и видели поболее, чем люди, запутанные мороком земным. И знали, что и ваши боги земли славянской есть братья богам нашим, и многие из них здесь воплощались, или вообще были для нас и вас одними, как Берегиня земель русов у нас звалась Бригитт.

Поэтому Могучий Керн, хранитель леса и Велеса родимый брат, сказал мне про Грааль, который должен будет привезти из земель дальних посланец тоже дальних звёзд - Эль Мориа. Но это лишь одно из его имён, данное ему в бытность встречи со Христом в земле пустынной, когда персидским звездочётом пришёл он в земли Иудеи

приветствовать своего Брата, пришедшего в Иисуса теле.
Теперь он должен был родиться вновь, но в наших землях, у короля Дракона.
Дракон он потому, что так звался род королей побочной ветви Меровеев – волхвов, пришедших во времена, забытые давно, из земель Севера, покрытых ныне льдами. Волхвы кристалла горы Меру, или Меровеи, стали правителями нескольких племён, ушедших из земель тех, покорённых льдами. (См. тему: «Тайна русских Меровингов или хроники венедов (Сказы бога Яровита)»).

Волхвы рода Дракона пришли на наши острова и породнились с семьей Дану, той самой, что со звёзд Кассиопеи. Поэтому король наш имел имя родовое Пендрагон. Утер Пендрагон, так его звали.
Долгие годы он был одинок и терзаем тайной страстью. Он был влюблён в Эйгир- жену правителя Корнуолла. И даже как-то ко мне он приходил, чтобы, мол, магия моя бы их соединила. На что его отправил я подумать о душе своей и не

впадать в дурные страсти. Сказал ему тогда, что если будет вдруг угодно так богам, Эйгир без магии ему женою станет, но не должно желать лишь зла при этом никому. С своим супругом первым она должна все связи развязать сначала, что навязала в прошлом воплощении.

И Утер смог смириться, он всё отдал на волю Высших сил. Не убивал он своего соперника и не был он с Эйгир до гибели его. Молва всегда всех чистых грязью поливает, а грязные в толпе себя чистейшими так любят представлять. И на меня сей тёмный след молва завистников накинула в легендах. Но не давал я магии любовной, которая несёт обман, не преступал законов Высших.

Супруг Эйгир погиб в междоусобной ссоре с племянником своим. И после этого ещё пять лет Эйгир хранила траур, и лишь потом в священной роще обручил её я с Пендрагоном.
Я уже знал тогда, что боги так решили, чтобы в сей паре родился их посланник…
Но древний Керн тогда пришёл на свадьбу сам, явившись в полутонком теле, и предстал пред Пендрагоном и Эйгир. Он

нам троим сказал тогда, что сын не должен жить у короля, а должен чуть ли ни с рожденья освоить тайны магии и древних знаний. И наказал мне быть учителем его.

И так родился тот, кто наречён Артуром был, так древний Керн его назвал в честь брата своего Медведя. Арт – значит медведь на языке валлийском.
Как только маленький Артур отвык от молока, Эйгир и Утер Пендрагон, помня завет могучего Керна, привели его ко мне.

Я многому учил Артура и видел искру в нём, искру сияющего духа. И здесь в лесу не раз к нам дух древнего Кернунна приходил и сам рассказывал о Страннике далёком, и вспомнить всё помог Артуру. Потом и я через свой шар хрустальный показывал ему в видениях о воплощеньях прежних и о том великом Духе, который воплощался в Иудее под именем Иисус.

Мы видели тогда и древнюю реликвию со звёзд – простую чашу-полусферу из камня Чинтамани. И эта чаша могла открыть все знания, какие хочешь, и видеть можно было в ней весь мир и каждую из стран, и каждое селенье, и каждого,

о ком захочешь знать. Поэтому нельзя было оставить на Земле такой предмет. Разрушить страны и весь мир могли бы в своих страстях правители Земли, если б его в руках своих имели. А силы тёмные, не давшие Иисусу исполнить миссию свою (См. тему: «Иисус: миссия оказалась невыполнима»), охотились за этой чашей не только для владычества над миром этим, но чтобы власть свою на всю Вселенную накинуть.

И с малых лет Артур впитал всё в кровь, что должен он будет найти ту древнюю реликвию. Но постоянно ему давалось и понять, что испытаний будет много в жизни этой, чтоб дух готов был видеть чудеса и знаки Высших сил и при этом не воспылать гордыней.
Ведь за гордыней тысячи пороков могут накрыть в земном житии, и даже самый чистый дух, и миссия тогда не будет выполнена в срок.
И детство всё провёл Артур, внимая в тишине моим рассказам о Богах и о Христе, о тайнах Мирозданья, и о врагах Вселенной, о тех, кто извратил учение Христа и сделал почитателей его врагами почитателям Богов природных.

Он чётко понял эту грань, чтоб став потом уж королём не выжигать лесные храмы, что рощами священными звались, но чтоб и церкви тоже не крушить во гневе, ибо пророк здесь не причём, что всё его ученье извратили.

С Артуром юным сам Керн здесь говорил и наставлял его не верить лицемерам, и чашу древнюю Христа не отдавать в руки врагов, обряженных в приверженцев Иисуса.
Он знал, что в Риме давно уж ждут её как инструмент владения миром. Артур должен был опередить посланца престола, апостола Петра, того, кто предал трижды Иисуса, жизнь свою спасая, и первым исказил Ученье неистовством своих земных суждений.

…Так и подрос Артур среди дубрав Священной Рощи, став отроком, набравшим силы. Но по совету Керна древнего отвел его я не к отцу, в междоусобицах и войнах погрязшему совсем, а к воину славному и честному - Эктору, при этом тайну сохранив рождения Артура, как сына короля.

Но видел я, что скоро уж должно случиться. И тогда я пошёл по зову Керна на озеро в Священной Роще и камень

там нашёл на берегу, что Керн мне показал.

Его я притащил в окрестности у замка короля. И меч туда воткнул, что Утер Пендрагон мне отдал, когда передавал Артура на воспитание. Меч, как и обещал Кернунн, вошёл, как в масло, в камень тот, но вот назад не поддавался.
Отец Артура, конечно, понял, что скор его конец, но нужно отдать долг, и мужеством он не обижен был, и мне сказал, - «Что ж, тебе видней, как надо поступить и когда срок прийдёт…». Хотя в войне было затишье, но Утер знал уже, что умрёт от коварства. Отравлен был колодец. Так и случилось…

Но должен опять для вас сказать… Вы можете подумать, а как же так, ведь мы вещаем, что будущего нет, и предвидеть невозможно, и что есть варианты, и выбор должен быть….
Но так и есть. Конечно, варианты.
И выбор был. Но если бы тогда отец Артура избрал иной бы вариант. Его бы сын в другие времена бы воцарился, и в карте вариантов мирозданья пошёл бы по пути иному, и не срослись бы те пути с Граалем. Поэтому провидцы и

говорили варианты, и что там может быть, если ты изберёшь свой путь иным.

У вас есть тоже древние сказанья о камне на пути, на котором начертанье есть о том, что ждёт, если идти направо, а что - если налево, и что - если вперёд… Так это же и есть сей образ карты вариантов жизни, что видится из Междумирья.
И если провидец видел на карте вариантов то, что требовалось сделать человеку, он только говорил, что сделать перед этим, чтоб получилось то.
Этим занимались все волхвы и маги света всех народов, и в древней Греции об этом пифии вещали, а не о том, что будет там и не о том, что предначертано богами. Ведь каждое событие влечёт собою изменение пути не только человека, но и страны, если этот человек король иль вождь.
И сделав выбор в пользу своей жизни, Утер изменил бы всё, и его сын не смог бы получить удачу в походе за Граалем, да и сам поход не смог бы состояться из-за новых проявившихся причин на том пути, что выбрал бы его отец.

Не всякий мужество имел уж выбрать вариант своей погибели земной, чтоб в будущем, пройдя по этому пути событий, который выбрал ты сейчас, твои потомки сумели б выполнить послания богов для мира обретения, иль для спасения миров.
Пока такие герои жили на Земле, ещё могли мы мир менять хоть как-то и выполнить смогли послания богов. Но когда жизнь земная, что миг один лишь есть, ценней всего на свете стала, тогда окрепли все враги, и мирозданье погрузилось в хаос…

Но в те века ещё не все спасенье шкуры личной да звон монет ценили выше чести и спасения души. Они могли ещё исполнить волю Мирозданья.

Хотя и в годы те не мало стало и таких, кто продать душу свою рад был за страсть животной плоти иль славу странную, от зависти сгорая. И был такой «герой»… О нём чуть позже, правда…

Так вот, как только умер Утер Пендрагон, отравленный врагами, собрались рыцари, чтоб выбрать короля. Таков обычай был ещё тогда, и не всегда сын короля был королём.

Я всех привёл их к камню рогатого Кернунна, чтобы новый король был утверждён богами.
Все знали, что рогатый бог сам всем укажет короля. И многие пытались извлечь из камня меч. Но никому не удавалось. И стали расходиться по домам уже в печали. И тогда я сказал Эктору, чтобы позвал сюда приёмного сына, хоть очень молод был он ещё тогда.
Он прибежал, и я сказал ему, - попробуй, меч достань. И пусть решают боги…
И Артур, не ожидая сам, вдруг вынул меч легко и испугался, отбросив меч в кусты. Он убежать пытался, ведь думал, что не по праву ему дался клинок, его должен был достать король, а не мальчишка… Так думал он тогда…

Но тут вернулись рыцари, услышав весть о вынутом мече, и стали требовать вернуть обратно в камень меч и всё начать сначала. Я вновь воткнул его туда, вернее меч сам соскользнул, и камень цепко сжал его в себе. И снова рыцари пытались вытащить его, но ни один не смог. И тогда встали в круг и привели Артура, чтоб он при всех повторил то,

что так и не смогли они. Дрожащею рукою Артур взялся за рукоять. И чудо повторилось, меч с лёгкостью покинул камень.

что так и не смогли они. Дрожащею рукою Артур взялся за рукоять. И чудо повторилось, меч с лёгкостью покинул камень.
Тогда здесь тут же рыцари воскликнули: «Да здравствует король!»
С тех пор Артур уехал в Камелот, построенный отцом, и занял его место за столом дубовым, тем самым, круглым, о котором сохранилась молва в легендах и который ему я подарил. Король тогда на равных был со всеми рыцарями, допущенными до стола. Эта традиция шла ещё от Меровеев – жрецов Гипербореи, где правил совет мудрецов и воинов, собиравшихся за круглым столом.
И полетело время…

И вот пришло мгновенье, когда мне снова суждено было дать свой совет. Ведь боги показали, что для Артура спутница пришла. Чистейшая дева – дочь короля соседних земель. Её звали Гвиневрой. Они воплотились, чтобы быть вместе тогда…
И вот была свадьба…, и снова года потекли. Артур укреплял государство, с соседями строя границы и в битвах всегда побеждая.

Сильней и сильней становилось его королевство. И многие рыцари дальних земель хотели на службу к Артуру прийти. Ведь знали уже, что мечтою Артура был славный поход на Восток за древнею чашей Грааля.
И среди пришедших поборников славы был рыцарь один из Бретани. Имя его помнят ваши легенды. Ланселотом он звался.

Но времена вновь не спокойными стали, и поход на Восток был снова отложен. Один из вассалов короля, Мелегант, решил отомстить за своего отца, которого ещё Утер Пендрагон казнил за предательство. И Мелеганту удалось напасть на Гвиневру, ехавшую в замок через лес. Охранники убиты были, и люди Мелеганта похитили Гвиневру и увезли к нему в замок.
Тогда судьба помогла выслужиться Ланселоту при дворе Артура. Он первым кинулся в погоню и осадил Мелеганта в его замке. И удалось ворваться, и лишь мгновение Гвиневру отделяло от смерти… Она уже готова была выпрыгнуть с окна высокой башни от домогательств Мелеганта. Но Ланселот ворвался и поверг его в нелёгкой схватке.

И после этого события Ланселот допущен был до круглого стола и стал одним из близких друзей Артура.

… И вот настало время, чтоб выполнить заветную мечту, ради которой и был рождён Артур. Об этом я ему сказал. И мы отправились на озеро лесное, где древний храм Кернунна ожидал в глуши. Там я провёл древнейший ритуал, и нам открылись двери в Междумирье. Одна из фей-хранительниц тех врат на лодке привезла новый меч Артуру. Он кован был в иных мирах, и должен был помочь исполнить то, что завещали боги.
Тот меч был назван Эскалибуром. И он умел сиять и поражать энергией незримой помимо острого клинка.
Так меч здесь получив из мира света, отправился Артур со своим войском на Восток. А замок свой и верную Гвиневру оставил в Камелоте на попечении Ланселота, хоть я советовал Артуру не доверять тщеславному бретонцу.
Но было так, как было. И вот Артур уже в бесплодной Анатолии. Холмы и камни без конца и странные строения. …Там дни последние провела Мария, мать Иисуса, и ученик его, Иоанн.

Артур, оказавшись в этих унылых местах, решил, что не зря и что здесь он найдёт то, что приведёт к конечной цели.
И он нашёл. В одной пещере дальней нашлись случайно древние сосуды. Но ведь случайно не бывает ничего, и боги знали и вели героя…

И те сосуды запечатаны давно, но Эскалибур в одно мгновенье сорвал все печати, и амфоры расколоты лежат. В руках Артура свитки с неведомыми письменами.
Я видел всё отсюда через этот шар. Но вести нехорошие всё чаще летели от Гвиневры. Она металась и ко мне пришла в слезах. Она поведала мне то, что Ланселот её склоняет на измену и даже силой взять желает. Что якобы она ему должна за то спасение от Мелеганта. Она в отчаянии была и в замок не желала возвращаться, ведь Ланселот действительно решил взять силой её этой ночью. Но она была невинна. Я это видел всё насквозь. Они с Артуром как брат с сестрою жили, чтоб выполнить ту миссию, не запятнавшись о земные страсти.

Я спрятал тогда её у себя в храме и морок напустил густой, чтоб Ланселот не смог проникнуть в храм.
А сам, испросив воли Керна, открыл врата и оказался в той пещере, где Артур держал в руках те свитки.
Взглянув на них, я понял, то были письмена, написанные рукой самого Иисуса. И эта ценность тоже должна была быть спасена от «сильно преданных» последователей Христа, что возвели здесь трон земной именем Бога, но сами стали поклоняться сатане. Хотя судил я их всего лишь по деяниям их, как заповедовал Иисус…

Я слово молвил пред Артуром о Гвиневре и Ланселоте, но он не верил в это. И рвался в Палестину.
Увы, даже великие Пророки не могут видеть всё и знать, если эмоциям позволят собою управлять и позабудут мир вокруг и тех, кто в помощи нуждается в угоду своей миссии великой. Пришлось чуть остудить Артуров пыл и опустить его на землю, и рассказать, что значит воля божья в том, чтоб возвратиться в Камелот, и в том, что всё в

руках Богов, а не в его, и если суждено добыть Грааль, он всё равно придёт. Но в жертву даже миссии великой не стоит предавать родную душу!
Я отворил пред ним Врата, через которые прошёл. И через мгновенье мы были здесь на Авалоне, Артур и воины его, и свитки древние Иисуса.
Едва рассвет успел подернуть небеса, Артур ворвался в Камелот, застав пирушку и разгул, которую устроил Ланселот. Он пил вино в отчаянии, что не добился своего и потерял Гвиневру, но перед челядью и рыцарями ведь бахвалился уже, что был с Гвиневрой. И вот теперь все эти пьяные людишки посмели всё сказать Артуру и смеялись все над ним, как выбравшим себе в жёны такую ветреную деву…

Артур, мечтавший о садах и кущах райских, тут окончательно упал на землю. Реальность для него была подобной аду.
И снова жаркие эмоции вскружили голову ему, и он в отчаянии послушался крикливых глашатаев, что сжечь любовников, мол, надо, чтобы очистить честь свою.

Успел я вовремя в тот раз и я сказал забывшему себя юнцу: «Остановись, я знаю вашу тайну, что вы как брат с сестрой договорились жить. Но, видимо, всё это не нужно для богов сейчас и для той миссии великой. Возьми жену и ты познаешь, невинна ли она и верна ль тебе была всё это время!»
Артур решил, что всё равно терять уж нечего и согласился.
На утро следующего дня Артур, как лев, носился в Камелоте, и челядь пряталась в углах, и те, кто пили с Ланселотом, как крысы, с корабля бежали. А Ланселот в леса подался, к разбойникам бежал.

Но гнев Артура силён был и могуч. Артур нашёл предателя, посмевшего напраслину налить на его дом и поливать чистейшую Гвиневру потоками обмана и жуткой клеветы.
Он теперь точно знал, что Ланселот – ужасный человек, пленённый гнусной страстью и завистью ужасной.
Как жалок был тогда некогда тщеславный Ланселот. Да, он признался королю от страха, что оболгал Гвиневру из зависти к Артуру и тайной страсти.

«Подлец!», - вскричал Артур, - Ты не достоин даже казни, ни меч и ни огонь не должны замараться о тебя! Уйди же с глаз моих навечно, нет места для тебя в земле моей!»
Так он изгнал из королевства Ланселота. И здесь я не успел, увы… Артур опять погорячился, повинуясь благородному порыву, он забыл совсем, что в мире этом есть подлецы коварнее, чем демоны в аду. И следовало бы таких отправить в это место, а не помиловать и отправлять по свету. Хотя вся подлость сего человека была лишь следствие сильнейшей боли своей никчемности на фоне идеалов, и зависть ядовитая сжигала изнутри. Гордыня ведь всему виной, но он не бился с нею, а всё кормил её иллюзией, сам сочиняя сказки. И мстил потом, что сказки эти так и остались сказками на свете.

Ведь Ланселот ушёл, но зависть в его сердце не ушла, а ещё злее стала.
Он не мог быть рыцарем нигде, ведь меч его сломал Артур над ним в присутствии всех приглашённых правителей земель окрестных.

Хотел он плыть в Бретань на родину свою, но и там наслышаны уж были о его геройствах. Тогда к разбойникам подался он, но даже те не стали связываться с ним. И только имя поменяв, прибился он к бродячим менестрелям и площадным шутам.
И здесь нашлось уж место сказкам самомненья, гордыни сладкой упоенье. Баллады сочинять про похожденья не хитрое есть ремесло, и вымысел искусный поплыл под звуки лютни. Но клевета осталась клеветою, и в этом подлость родилась. И очернила на века она невинный образ чести, верности, любви.

И так потом баллады подхвачены толпой неслись через столетья, ведь сплетни чёрные так любит бездумная толпа. Сознаньям не высоким приятно очень слушать о тех, кто тоже не высок, и больно слушать сказки о тех, кто духом чище… Поэтому так прижились сказанья об измене, страстях и грязи, выплеснутой на святое. Ведь каждому рабу приятно, что и господин не лучше… А если лучше, то следует похуже сделать, чтоб самому не выглядеть в сравнении хуже.

Артур же и Гвиневра оставили всё это на суд Божий, ведь не затем пришли они в сей мир. Людей не изменить, и всех не переделать. Ведь только сам свой дух ты можешь приподнять, и только свой… Ну а других, лишь только когда они свой выбор уж изъявят сами…

… Артур отправиться решил снова в поход, но древние Врата теперь его не пропустили. Ведь он поверить смог толпе и недоверием своим чуть не убил любовь и преданность родной души. И миг всего лишь отделял его от жуткого паденья, если б казнил свою жену в неверии своём.
Поэтому свой пыл он остудил и занялся делами государства. И много битв пришлось ему держать.
Враги осадили страну. Саксы дикие рвались на земли королевства и рвали в клочья приграничные селенья. Артуру дан был знак, что миссия богов не может быть единой целью и должен жизнь он жить свою, как подобает обстоятельствам земным. А миссия… она пребудет только, если сойдётся свыше что-то, и если время подойдёт.

Решать земные нужды – вот главная задача короля, а не бросать страну за миссией своей, какой бы ни была она.

Да, Врата закрылись не просто так. Сей знак был свыше о том, что после пораженья духа восстановить всё нужно поступками земными, чтоб стать достойным миссии той вновь.

…И много лет прошло, и битв было не мало. Разметены враги, и сильным стало государство. Гордыню смог усмирить король, и постепенно поступков справедливых достаточно было совершено, чтоб мир пришёл на земли королевства. Ну, а Гвиневра верною всегда была, лишь иногда баллады площадных шутов ей уши обжигали. Тогда она решила в монастырь податься. Тем более, хранила записи Христа.
Они договорились с мужем так, ведь снова был дан Свыше знак о том походе дальнем. И в нём могло случиться что угодно и с королевой в замке тоже. И так Гвиневра стала жить в монастыре, не принося обетов, но чтобы больше

злобная молва не досягаема была. Ну, а Артур всё же отправился в последний свой поход путём земным, опасным, долгим, полным тягот и лишений.
Врата не отворялись более. И древний Керн поведал мне, что сможет их открыть лишь раз один ещё, но только в мир иной, и навсегда возьмёт туда весь Авалон и храм свой, и Святую рощу. Он видел, что приходят дни - последние мгновенья света, а дальше темнота на долгие века.
Но нужно всё ж успеть забрать из мира Грааля древнего сияющую чашу, чтобы идущее в сей мир исчадья тьмы разрушить до конца бы не успели Землю.
Настало время исполнения той миссии теперь. Всё стало так, как должно было. И боги всех вели всегда.
Артур ушёл на долгие семь лет, и в битвах тяжких постарел он быстро, но к цели той заветной шёл и твёрд был крепче камня. И он нашёл ту чашу из кристалла в корнях деревьев, видевших Христа.

Сад Гефсиманский стал другим. Деревья древние почти засохли, сплетясь корнями навсегда в земле. И лишь валун огромный торчал между камней.

И когда солнца луч с рассветом пал на этот камень, Артур всё понял и вознёс благодаренье Свету. И камень был откопан, а под ним… простая каменная плошка, та самая, которую держал в руках Иисус.
Лишь на мгновенье она сверкнула искрой неземною, чтоб дать понять, что именно она есть цель. И вновь уж стала неприметной, чтобы не знавший не понял, что есть на самом деле.

И вновь нелёгкий путь домой, и снова время странствий. Пока Артур, наконец, не ступил на родной берег. Но уже по пути домой он понял, что враги повсюду. И что логово врагов засело в Риме. Оттуда, как паук, оплёл своею паутиною Европу тот, кто смел себя назвать наместником от Бога на Земле. Его лазутчики повсюду преследовали рыцарей Артура. Им нужна чаша, чтоб подчинить весь мир и сотворить ужасные деяния – прорваться в Междумирье по приказу пришельцев мрачных, не земных.

И здесь, в земле родной, Артур узнал, что тот, кому он всё оставил на время своего похода, продался папскому

престолу. То был племянник короля Артура – Мордред. Его прельстили золото и власть. Пришедши на поклон могучему владыке, он получил знак короля и вскоре успел короноваться. Вся власть теперь была в его руках и людей креста. Так церковь полностью пришла на острова. Мордред казнил жрецов друидов, и уцелели лишь не многие, скрываясь за туманом Авалона. Мне удавалось морок наводить. Но сил уже не оставалось…

Артур узнал и то, что сей подлец пытался вытащить Гвиневру из стен монастыря и обвенчаться с ней. Тогда Гвиневре пришлось принять постриг, чтоб избежать сего кровосмешенья.
Артур, измотанный походом, узнал, что замок родовой принадлежит теперь Мордреду, который продолжает гонения на друидов.
Я встретил его здесь и дал передохнуть с дороги. Но гнев его кипел, и, чуть восстановившись, он с горсткой рыцарей своих, вернувшихся с похода, пошёл на штурм Камелота.
И битва страшная была, и силы не равны. И день она была, и ночь…

Гвиневра тайно в это время покинула предел монастыря, забрав с собой свой свиток с записями Иисуса. Я отговаривал её идти туда, где битва. Но она решила увидеть мужа или умереть, иль умереть, но вместе с ним.
Под утро ей удалось добраться. И битва стихла в этот час. Мордред убит был в пылу схватки, Эскалибур насквозь прошил его броню. Но и Артур был ранен. Враги отброшены от стен.

Артур с Гвиневрой встретились тогда, и свитки Иисуса, и чаша древняя Грааля лежали на столе, том самом где рыцари вели совет.
Гвиневра лечить мужа стала, и раны ему перевязала так, как обучилась в том монастыре.
Но вскоре весть пришла плохая. Хозяин папского престола приказал низвергнуть и убить Артура за смерть Мордреда, как законного по праву новому правителя сих мест.

Но сил не оставалось более… Весь мир склонился на поклон римскому владыке. Остался один путь, тот, о котором мне Керн рогатый говорил когда-то, когда мне обещал в последний раз открыть Врата.

И было всё готово, и миссия уж выполнена вся. Но среди рыцарей, прошедших путь далёкий, нашёлся всё же тот, кого прельстил звон золота врагов. И тайно он прокрался к той святыне, что целью жизни всей была Артура. Но только лишь коснулась чаши его рука, сверкнула вспышка света, и чаша раскололась. И на столе зияла странная дыра, она светилась.
Предатель в ужасе бежал. Когда мы подошли к столу, на нём кусок лишь чаши оставался.
Я понял всё тогда. Великий камень Чинтамани, из которого та чаша была выточена встарь, прожёг врата в пространстве и времени, возможно, и кусок чаши улетел туда в другое время и другое место.

Но видимо, так было нужно Свыше. Я понял этот знак. Ведь если мы не сможем унести святыню, хоть часть её, но всё же не достанется врагам. Да и осколок не сможет силу дать врагам. Чтоб силой этой обладать, Грааль должен быть целым.
Я взял осколок чаши, и мы пошли тропой заветной во тьму ночи беззвёздной. Оставить пришлось всё: и замок древний,

и страну. Враги были повсюду, и время их пришло. И горстка рыцарей с израненным вождём успели выйти до рассвета. Гвиневра была вместе с нами, она несла свой свёрток с письменами Иисуса и тот осколок чаши.

Я успел тогда, успел открыть Врата в последний раз… И только мы прошли через туман между пространств, Врата захлопнулись навеки с рассветными лучами следующего дня. Захлопнулось пространство Междумирья, и с треском разорвались камни Камелота ударной волной стихий, оставив осаждающим врагам лишь страх и ужас неведомых явлений…

Так мы ушли, и Авалон исчез из мира вашего тогда.
Исчезла из мира вашего и история походов Артура за Граалем, а легенды донесли лишь отблеск, зато наполнились скабрезной ложью для блудника ушей приятной.

…Ушли мы в этот мир, что с вашим соприкасаться может лишь через Врата. Но время их открытия пока что не пришло…

Хотя в века те дальние ещё раз пришлось нам открывать Врата. Только не здесь, а на далёких островах заснеженного Севера.
Тогда мы видеть всё уже могли отсюда и ждали, когда по карте вариантов будет можно забрать вторую часть Грааля.

Если бы люди выбрали иной путь развития своей цивилизации, то мы смогли бы просто после событий пройденных всех миром забрать из Междумирья тот кусок. Но если бы история всё проявила в вашем мире, нам пришлось бы воплощаться вновь. И так произошло как раз. История неумолимо текла к Граалю в Междумирьи, проявляя мир.
И так мы видели кусок Грааля уже лежащим в фундаменте Иерусалима вновь. Но не в саду, а в храме древнем, что строил ещё Соломон. И там нам стало видно ещё сокровище одно. Там было продолженье свитков, которые нашёл Артур в пещере Анатолии. Часть свитков, писанных Иисусом, осталось в храме, а часть смогла с собою унести Мария, мать Иисуса, после распятия его.

Так вот зачем часть древнего Грааля попала в это место! Мы знали здесь теперь, что нужно снова идти в тот мир земной, чтобы достать осколок чаши и записи, оставшиеся там. И снова нам пришлось родиться, и снова рыцарями стать. И я вновь был уж там, но уже как рыцарь, ибо это миссия была больше моя тогда, хотя не только. И сказывали здесь уже об этом… (См. тему: «За что сожгли тамплиеров?»)

…Так тамплиеров на костре сожгли. Но всё ж кусок Грааля нам удалось тогда спасти и рукопись Иисуса. И хоть не сам я это сделать мог тогда, но главное не в этом. Там было так, как было в воле Высших сил. И каждый дух нашёл свой путь, и что положено кому, то каждый совершил…
… Но это другая история, которая уже как-то сказывалась здесь…»

Старик Мерлин таинственно улыбнулся и вновь стукнул своим длинным посохом о камень.
Вдруг всё заволокло туманом и странными радужными бликами… Но вот туман стал рассеиваться…

…Дорога узкая петляет впереди. Шатром зелёным сомкнули ветви старые дубы. И струны света до земли протянуты в листве от Солнца…

Записала Валерия Кольцова
26.03.21

БЛИЗКИЕ ТЕМЫ:
Тайна святого Грааля
За что сожгли тамплиеров?